В этом выпуске газеты редакция открывает новую рубрику — ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ПРОЗА. Энциклопедии трактуют данное понятия как особый литературный жанр, для которого характерно построение сюжетной линии исключительно на реальных событиях с редкими вкраплениями художественного вымысла. В представляемом же непридуманном рассказе вообще нет художественного вымысла. Ветеран дипслужбы Чрезвычайный и Полномочный Посол Владимир Николаевич КАЗИМИРОВ принципиально против "всяких там придумок". И в этом он с присущей ему художественной филигранностью (ведь не только прозаик, но и поэт) призывает вас убедиться.

Огромная роль дипломатии в современном мире все более очевидна и продолжает нарастать. В век ядерного оружия и других средств массового уничтожения она становится последней надеждой человечества на бескровное решение бесчисленных и многообразных международных споров. Все больше людей и особенно молодежи интересуется проблемами внешней политики, путями и способами их разрешения.
Вместе с тем еще немало заблуждений относительно самой дипломатической службы, непониманий ее сути, упрощенных представлений о работе дипломатов, чаще всего как о какой-то паркетной стезе, легком скольжении по приемам и банкетам. Не всем видны напряженный труд избравших эту стезю, а иногда и бремя нагрузок в нелегких чужих условиях и разного рода риски дипслужбы.
О них общеизвестно по судьбам полтора века назад Посла Российской империи в Персии Александра Грибоедова и в наши дни Посла Российской Федерации в Турции Андрея Карлова. Меньше знают о других эпизодах, полных напряженности и рисков в деятельности наших дипломатов в зарубежных странах. Расскажу об одном из малоизвестных эпизодов в работе Посольства СССР в Венгрии в ходе памятных событий осенью 1956 г.

Не каждое десятилетие влетают пули в кабинеты наших послов. А именно так и было в Будапеште в ноябре того года. Стрельба в городе пошла на спад, но еще продолжалась. В кабинете Посла СССР Ю. В. Андропова уже было 6 человек — я вошел туда седьмым. Посол сидел за своим столом, а рядом с ним у маленького столика были наш военный атташе полковник П. М. Цапенко и еще двое (не помню кто). А у окна на креслах перед круглым столиком и диваном сидели зам.Председателя КГБ генерал С. С. Бельченко и советник нашего посольства В. В. Афанасьев (иногда он был поверенным в делах, потерял на фронте ногу, ходил с протезом). Не помню, по какому делу посмел я, атташе посольства, идти в кабинет посла. Чрезвычайная ситуация в Будапеште потеснила тогда протокол.
Едва встал у круглого столика перед Афанасьевым и Бельченко, как раздался выстрел. Пуля, тонко пробив окно, пролетела (как поняли потом) между сидящим генералом и мной, стоявшим рядом, влетела в дальнюю стену и срикошетила, может, наткнулась еще на что-то. В ту секунду казалось даже, что она не одна. Все, кто мог, мигом попадали, а метавшая искры пуля (видимо, зажигательная) закрутилась рядом со мной на полу. Мало что соображая, прижал ее углом ковра и погасил. Ковер немного попортил. Но других пуль не было, и все немного очнулись. А едва она приостыла, сунул ее себе в карман. Потом не раз удивлялся, почему посол, генерал и все, кто был в кабинете, стерпели мою дерзкую бесцеремонность. Видно, всем было не до пули. Так она и пробыла у меня потом лет 20.
Задним числом понял, что не могло быть прямого попадания в посла и сидевшую перед ним тройку — выручал простенок правее окна. Хотя он не гарантировал от рикошета. Путь пули вспять вел в длинный переулок Дохань, упиравшийся в улицу Байза, в наше посольство и прямо в кабинет посла. Однако версия, будто стреляли специально в его кабинет, все же сомнительна. Скорее всего, выстрел был сделан по танку, который стоял прямо под кабинетом посла, направив орудие как раз в тот переулок. Похоже, что пуля, скользнув по зализанной башне танка, полетела повыше и попала в кабинет посла. Иначе первый удар пули о стену приплюснул бы ей нос, а тот был явно скошен на бок, по-видимому, касанием о башню танка. Но эти суждения пришли позднее.
А возмущенный тогда генерал Бельченко хотел послать наших бойцов, чтобы закидать подвалы в переулке Дохань, откуда, как показалось ему, и стреляли. Правда, его тут же отговорили, опасаясь невинных жертв в этих подвалах. После переполоха многие разбежались из кабинета посла по своим делам, а Андропов остался где и был.
Лет через 20 Владимир Александрович Крючков, который работал с нами в Будапеште, а потом по предложению Ю. В. Андропова ушел вслед за ним из аппарата ЦК КПСС в КГБ, позвонил мне в канун июньского дня рождения ЮВ и предложил подарить ему ту пулю. Он по-дружески почти попрекнул меня в том, что пуля попала же не в мой кабинет, а посла — ему и должна принадлежать. Каюсь, что из-за огромного уважения к ЮВА я проявил слабость и передал ту пулю как наш общий дар ему. Не надо было отдавать, мы могли найти другой подарок. Надо было сберечь ее как будущий экспонат для мидовцев. Но тогда еще и не было у нас музея — он учрежден лишь министром иностранных дел Е. М. Примаковым не ранее 1996 г. Все мои запоздалые попытки отыскать пулю у родственников ЮВА были тщетны. По неведению кто-то мог и выбросить ее в мусор. А какой это был бы экспонат! (жду комментариев Ю. М. Хильчевского, П. Г. Барулина или других кураторов музея.)
Но вся эта история имела потом и довольно странное продолжение. В 2002 г. политолог и журналист Алексей Попов издал книгу "15 бесед с генералом КГБ Бельченко". Увидев ее в магазине, я подумал, не тот ли самый это генерал? А найдя в ней главу "Мятежный Будапешт", понял, что именно тот. Купил ее и, прочитав сей раздел, изумился! До сих пор не знаю, кто там все основательно перепутал, чтоб не сказать жестче. Сам генерал Сергей Саввич Бельченко имел биографию, достойную поклонения — весьма активный партизан и один из руководителей партизанского движения в годы Великой Отечественной, потом занимал высокий пост в КГБ. Мог ли он наговорить так много неверного и даже смешного? Или автор книги так понял и изложил его. Гадать не буду — возможно, согрешили оба.
Вот как дана та же сцена в Будапеште в книге, где все повествуется как бы из уст Бельченко. Цитирую: "Первое время я жил в посольстве, так как в гостинице было небезопасно. Несколько дней пришлось жить вместе с Ю. В. Андроповым в его комнате. Надо сказать, что я с ним во время тех событий хорошо подружился. Мы даже оба могли быть убиты одним выстрелом снайпера. Мятеж уже шел на убыль, стрелять в городе практически перестали. Мы сидели вдвоем в его кабинете друг против друга, я затылком к окну. Во время нашей беседы раздался выстрел. Пуля прошла впритирку с моим ухом и дужкой очков Ю. В. Андропова, ударила в стену и отрикошетила. Выстрел был произведен с крыши соседнего дома. Мы отошли в безопасное место. И я приехал в посольство на танке. У меня спросили разрешения произвести выстрел по предполагаемому нахождению из танкового орудия. Я категорически запретил. Снайпер мог уже скрыться, а невинные люди могли пострадать. Агентурные данные подтвердили, что в нас действительно стрелял снайпер". Вот так дано это в данной книге.
Тут слишком много совершенно невпопад. Сколько там было — двое или семеро? Он и ЮВА сидели в разных зонах кабинета, а не друг против друга. Ближе всех к полету пули действительно был С. С. Бельченко. Но выстрела с крыши соседнего дома и быть не могло, ибо траектория пули была бы совсем иной, она не могла бы попасть в середину той стены. А кое-что, как видно, дано автором или его героем просто карикатурно.

Нельзя так небрежно, "приблизительно" описывать те или иные эпизоды. Дипслужба нуждается в обстоятельных, достоверных, не ангажированных описаниях важных событий и случаев в ее трудовых буднях — пусть даже иногда занимательных, но — главное — всегда в чем-то поучительных, полезных для тех, кто хочет больше знать о дипломатии, а тем более связать себя с нею.