Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Любовь Колесник
ДОБРОЕ УТРО

 



Любовь Колесник — поэт, прозаик. Родилась в 1977 году в Москве. Печатается с 1991 г. Публиковалась в журналах «Русская Провинция», «Арион», «Волга», «Смена», «Север», «Наш Современник», «Сибирские огни», «Дон», «Дальний Восток», «День и Ночь», «КВИР», «Дети Ра», альманахах «Тверь», «Пролог», газетах «Российский писатель», «МК». Член Союза писателей России, Союза журналистов России. Участник литературного форума в Липках. Автор книг: «Яблоко небес» (Тверь), «Русская провинция»,1998, «27» (Тверь), «Русская провинция», 2007. «Витязь. Содружество Невозможных», «Центрполиграф», Москва, 2016, в соавторстве с Н. Нестеровой. «Радио Мордор», «Буки-веди», 2016; Лауреат премии журнала «Русская провинция» (1998); премии Губернатора Тверской области (2007). Финалист конкурса «Ночь Поэзии», 2016 г. Лонг-листер конкурса «Заблудившийся трамвай», 2016 г. Шорт-листер конкурса «45 калибр», 2016; Лонг-листер Четвертого конкурса короткого рассказа «Сестра таланта», 2016 г. Шорт-листер конкурса «И я сжег все, чему поклонялся...», 2016 год. Лауреат главной премии памяти Владимира Смолдырева (конкурс «Посадская лира», Сергиев Посад). Конкурс «Бог сохраняет все; особенно — слова…» — Специальный приз от ЛИТО им. В. Домрина; Фестиваль исторической поэзии «Словенское поле» г. Псков — номинация «Профи», 2 место. XIV открытый Международный литературный Волошинский конкурс — шорт-лист в номинациях «Поэтическая карта России», «Киностихотворение».



*  *  *

Ночь твоя не темна навек,
утро в ставни стучит лучом.
Посмотри на улицу, там снег,
Посмотри,
я сплю за твоим плечом.
Чем, скажи, сердце полнится до краев?
Отчего из очей вдруг течет вода?
Ты шепнешь мне тихо: «Утро мое»…
Я улыбнусь и отвечу:
«Да».



*  *  *

Мой витязь спит. Смеркаются над ним
все звезды мира, веки не тревожа.
И облака, как неустанный дым,
ведут свой горний путь. Они похожи
на города, дворцы и корабли,
на все мирское, что уже не надо.
И я стою. И ввысь смотрю с земли.
Мой витязь спит. А мне не спится рядом.



*  *  *

Отныне я живу по лунным дням
и все шаги соотношу по фазам.
Пожалуйста, не удаляй меня,
а если удалишь — не всю, не сразу,
как четверти линяющей луны,
по долькам отрезай меня и выбрось
и ночью, задыхаясь от вины,
скажи себе, что это просто вирус
тебя заставил плакать, говорить...
Мы так светло молчали накануне!
Не удаляй.
Оставь меня любить.
Смотри,
смотри,
какое новолунье!



*  *  *

Лежим, запутавшись в словах.
Бежим скорее прочь отсюда!
Но вновь просеиваем прах
и отрекаемся от чуда.
Опять сжигаем корабли,
вспять поворачиваем реки
и застываем на мели —
без ничего,
без слов,
навеки.



*  *  *

Наутро возвращаешься к жене.
Там дом, семья, и у тебя есть принцип.
Я девочка. Я думаю о принце,
а принц не забывает обо мне.
Но утро нас ломает пополам:
родной/родная,
нет —
чужой/чужая.
Ты собираешься.
Я уезжаю.
Мы взрослые. Нам надо по делам.
Мы разные. Наверно, поделом.
Не каешься? Я тоже ведь не каюсь.
Люблю.
Целую.
Быстро одеваюсь.
Повеситься б за первым же углом.



*  *  *

Доброе утро.
Ты как? Как погода?
Я вою.
Как голова? Хорошо?
Было больно вчера.
Доброе утро.
Давай поиграем в другое,
это плохая и слишком уж злая игра.
Доброе утро.
Клялась —
и я больше не плачу.
Серое небо так низко и близко висит…
Слушай, пожалуйста, можно все будет иначе?
Впрочем,
прощенья ты тоже сказал не просить.
Доброе утро,
обычное доброе утро.
Встану.
Оденусь.
Наверно, куда-то пойду.
Я обещаю не быть больше зрячей и мудрой,
если за это в таком я сгораю аду.
Доброе, да. Я могу — не смотреть, не касаться.
Доброе.
Даже не думать, что будет потом.
Если как людям нам надо сегодня расстаться —
можно, пожалуйста, я тебе стану котом?



*  *  *

Я распадусь на пыль, атомы и листву,
небо и звезды, тень Бога и бег зверей.
Я перестану быть проще, чем я живу,
кажется, это все будет чуть-чуть быстрей.
Я перестану ждать весточки от тебя —
там, где я буду, нет почты, не ловит сеть,
но расцветают мак, лилии и тимьян,
там так красиво, что больно туда смотреть.
Я перестану быть тем, кем всегда была —
не половинка, а просто осколок, часть.
Мне не покой, не рай. Мне просто тишь и мгла.
Кажется, что сейчас.



*  *  *

Музыка, в твердый лоб вколоченная гвоздями.
Нам ничего не осталось, кроме как быть друзьями.
То, что меж нами есть — правильно, нерушимо.
Ты никогда не увидишь, как я веду машину.
Скованы навсегда, спаяны в одночасье…
Боженька смотрит вниз, вежлив и безучастен.
Каждый из нас теперь волен и столь зависим,
мы состоим из нот, слов, и стихов, и писем.
Слеплены в тесный текст, мы не живем, а бредим.
Свежая соль из глаз: Боженька, умереть бы…
Встану плечом к плечу и улыбнусь несмело.
Кто я тебе?
Я друг.
Друг, подающий стрелы.



*  *  *

Тихо, кругом ни тени,
странное в голове.
Бронзовые олени
выстыли на траве.
Это весна такая —
каждую ночь метель.
Век красноту смыкаю,
молча ложусь в постель.
Сердце колотит в горло:
выпусти-отпусти!
Быть бы красивой, гордой —
только никак, прости...
Слезы, простые слезы,
легкие, как вода.
Жалко, что все так поздно,
больно, что никогда.
Думаю что? Что хватит.
Думаю что? Изволь:
Дышит в своей кровати
Где-то не мой король.



*  *  *

Все хорошо. У меня уже не горит.
Все хорошо. Да и я уже не горю.
Все чередом. Дом, работа, коты, гастрит.
Год потихоньку клонится к декабрю.
Я потихоньку падаю в никуда.
Ты измеряешь шагом свой лес лихой.
Больше уже не можется, как тогда.
Сердце трусливо просится на покой.
Все хорошо, мой милый, я не умру.
Глянь, как легко и пусто вот здесь, внутри.
В синь твоих глаз я открыто и честно вру,
что у меня уже
не горит.



*  *  *

снова ехать в закат
в никуда
безотчетно
мимо пьяных домов и пожухлых полей
вечер
горняя гладь покрывается черным
и колючие звезды становятся злей
вспоминать
как мы ехали этой дорогой
полутеплые пальцы и шепот в плечо
от любви до отчаянья слишком немного
обещай мне теперь не жалеть ни о чем
обещай все забыть
прямо завтра
так надо
улыбаться
читать
на работу ходить
и не думать
каким же пылающим адом
был багряный комочек стучащий в груди
дальше
дальше
по старому
стылому следу
газ до пола
на дворники хлещет вода
я уже никогда
никогда не приеду
и себя я простить не смогу никогда



*  *  *

иди спать
пожалуйста
спи один
в эту ночь
ночь
это не сотня лет
смотри
вот я в нагромождении льдин
смотри
я была
и вот меня нет
уплыла по этой ночной слюде
под студеной памятью и зимой
между звезд
в огромном пустом нигде
меня нет
не думай
иди домой
спи без снов
последний мой
как всегда
пусть спокойно бьется
красный комок пустой
и не слышь
как
выбравшись из-под льда
я тихо зову
постой



*  *  *

Эту странную тягу к плохим стихам
я прощу тебе. Я же проще!
Я устала тебя приучать к рукам.
Уходи же. Ночная площадь
белым снегом накрыта, заметена,
цепь шагов ее гладь нарушит.
Уходи, уходи, я смогу одна,
знаешь, слезы уже не душат.
Уходи, забери свое ничего,
Все слова, все немые буквы.
Я так странно любила в тебе его,
что металась во сне как будто…
Уходи, пожалуйста, уходи,
и твой след занесет порошей.
Что останется? Рана в моей груди
и немного стихов —
хороших.



*  *  *

словно ребенок тяну со стола скатерть
чтоб посмотреть что находится на столе
любопытатель естествоизобретатель
снова играю осколками на земле
все вещества и исходники в общем те же
жизнь и дыхание
перья и плоть
стекло
кровь
я беру и руки раню колю и режу
на миллионный раз это вовсе не тяжело
калейдоскоп
бой
осколочки и кусочки
целого нет
ни в рассудке и ни в судьбе
вновь поднимаюсь трепетно на носочки
и разбиваю хрупкий хрусталь в себе



*  *  *

Не хочу ничего запускать, распускать
свою жизнь, словно шарфик, по пестреньким ниткам.
Просто — чтобы в ладони лежала рука,
чтобы — счастье! (Не очередная попытка
испытать его.) Чтобы себя не пытать
ни внутри, ни снаружи. Вот с этой минуты.
Не вычерпывать досуха, чтобы отдать
все до унции крови другому кому-то,
кто не хочет. Не надо? Я буду сама.
Хорошо, пусть одна — но без слез и без травли.
Ведь пора уже — так, чтоб хватало ума.
Ведь пора уже!
Боженька! Что это?
Грабли.



*  *  *

мир рассыпается впотьмах
слова людей как крики выпей
все новый год несут в сумах
декабрь орет займи но выпей
убей но выпей укради
но обмани себя и баста
не видь что будет впереди
там ничего
там крипипаста
там заворачивает в шарф
свое лицо и на перилах
встает дрожа моя душа
встает
и прыгает в могилу



*  *  *

Ты ложись сюда, на землю моей груди,
запускай пальцы в травы, глину и чернозем,
слушай: магма сердца внутри гудит,
полежи и встань, мы сейчас пойдем
там, где горние горбятся корабли
и сутулят сепию парусов…
Мы пойдем. Ты видишь? Вон там, вдали —
горизонт, запертый на засов.
Мы пойдем привольно, пойдем легко
в тот простор, который не оглядеть,
будем пить с облака молоко
и не будем плакать, а будем петь.
И пускай в небе, в святой и слепой дали
дождевой вуали тонкой висит взвесь.
Ты мне скажешь — знаешь, хочу земли,
мне на ней просто,
останусь здесь.



*  *  *

Не спал, но выспался. Не умер — и живой.
Я рад земным приметам всем, и малым.
Я встал сегодня, странно, не с тобой,
расцвеченное черным тело встало,
но спит душа за миллионы верст,
в твоих руках, златых и белых кольцах,
в твоих глазах вне света дальних звезд,
на глубине безвидного колодца.
Я встал, я встал. Сейчас свершу дела
привычные, как почерк на бумаге.
А кажется, что жизнь моя прошла
вся от тебя в каком-то полушаге.