Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Рецензии


В. Маканин. Асан. — М.: Эксмо, 2008.

Наверное, ни один современный роман не порождал такой полемики, как "Асан" Владимира Маканина (лауреат премии "Большая книга"-2008).
Издательство "Эксмо" уже выпустило этот роман отдельным томиком в серии "Лауреаты литературных премий". В аннотации к данному изданию сказано: "Классик современной русской литературы Владимир Маканин "закрывает" чеченский вопрос своим новым романом "Асан". Массовые штампы, картонные супергерои, любые спекуляции по поводу чеченских войн уходят в прошлое. После "Асана" остается только правда. Каждому времени — свой герой. Асан — мифический полководец, покоривший народы, — бессилен на современном геополитическом базаре мелких выгод. Но победы в войне не бывает без героя. Тезки великого завоевателя — сашки, шурики и александры, отчаянно негероические ребята — удерживают мир в равновесии…"
Но, словно в противовес "официальному заявлению" книгоиздателей, все шире споры вокруг "Асана", ведомые от сетевых сообществ до крупнейших периодических изданий страны ("Российская газета", "Новая газета", "Культура"). И спорам этим не видно конца…
Как и всякое произведение о войне, роман "Асан" замышлялся как весьма печальное чтение. Пожалуй, пора каламбурить: этот роман сделался за последние полгода "печально знаменитым". Вопреки присужденной "Большой книге", Асан удостаивается критики гораздо чаще, чем похвал.
Насколько можно судить по сетевым дискуссиям, в полемику вокруг "Асана" чаще всего вступают военные или бывшие военные, а ныне писатели. Писатель-офицер — явление для русской литературы практически знаковое и опорное… как, на мой взгляд, и вечный антагонизм мировоззрений "штатских" и "служивых" в литературных произведениях. За два столетия нарастания приемов и традиций русской классической прозы установилась даже некая негласная дихотомия: "штатский пишет про армию с ошибками и скептически" / "военный пишет про армию честно, достоверно и пафосно". Третьей "вехи" меж этими полюсами не дано. В основном в рамках этой дилеммы и развертывается лента претензий к "Асану" — мол, это роман недостоверный, неправильный, пестрящий ошибками, типичными для "шпака", идеологически невыдержанный и духовно опасный, подрывающий авторитет армии и позорящий подлинных незаметных героев чеченской войны, среди которых нет ни одного майора Жилина и ни одного безымянного солдатика-новобранца, похожего на жалкие креатуры Владимира Семеновича Маканина. Такова точка зрения знакомых с армейской службой. Защита романа, как правило, строится на последовательном отрицании тезисов "нападения" и объявляет "Асан" произведением новаторским — честным, непредвзятым, не приукрашивающим уродливую действительность и очень актуальным…
Как и положено женщине, я мало что понимаю в батальной истории, в военных достижениях, в тактике и стратегии, в поддержании боевой мощи страны в ходе боевых действий… Но зато льщу себя упованием, что понимаю в литературе. Настоящее, полноценное литературное произведение найдет свой путь к сердцу даже самого неискушенного в вопросах, затронутых книгой, читателя.
Как читатель, я оставляю на откуп специалистам все батальные сцены "Асана", описания армейских будней, быта новобранцев, деятельности склада подразделения и прочих деталей войны. Как читатель, я могу сказать лишь одно: роман "Асан" меня разочаровал литературно.
На мой взгляд, в мучительном противоречии между собой находятся все появления самого "Асана", давшего название роману, на всех его страницах.
Начнем с первого знакомства:
"До ислама и до христианства, как и у большинства народов, у горцев началось с идолов. Со страшноватых истуканов… Асан был не просто идол, а заглавный идол. Как у славян Перун… Генерал Базанов знал даже, как выглядел идол. В виде большой, громадной двурукой птицы был Асан. Божество!.. Еще какой наводил страх! Сейчас этот бог забыт, но можно предположить, что в бездонной глубине сознания горцев его имя еще мерцает:
— Асан… Асан… Асан…
Грозное забытое имя еще посылает душе горца (и его подсознанию) свои утробные, свои негромкие и смутные позывные. Ислам, к примеру, запрещает кровную месть… Но ее разрешает, дозволяет Асан, более ранний, более глубоко укорененный".
Здесь отчетливо утверждается надмирная природа этого божества, в которого до сих пор верят все горцы, даже получившие вполне европейское образование.
Дальше, по замыслу автора, чудаковатый генерал Базанов, безобидный и немолодой человек, на склоне лет "заразившийся" этнографией, проводит параллель мифического Асана с завоевателем Александром Македонским — честолюбивейшим из смертных, успевшим за свою короткую жизнь захватить земли от Греции до Индии и оставить по себе "огненно-мечную" память на века. "Но все-таки главное и явно оставшееся от идола — это страшноватая присказка — Асан хочет крови…" — объясняет генерал "зажравшимся складарям", кормя их не по-военному вкусными шашлыками. Это, собственно, и есть главные герои романа. Майор Александр Сергеевич Жилин и его напарник Коля Гусарцев.
Ах, какое имя у главного героя! Ах, как много в этом звуке! Словно бы деликатная, не враз уловимая насмешка над всей русской литературой — и над Пушкиным, и над Толстым… И, вместе с тем, — перекличка с именем античного завоевателя. Майор Жилин, завскладом, выжига и спекулянт, поставляющий боеприпасы и русской, и чеченской сторонам, бешено популярный в горах благодаря своей изворотливости и должности — Александр, как и Македонец. Понимающему — достаточно: читатель невольно стремится мыслью к постижению верховного божества нашего времени, золотого тельца.
Для того, что ли, чтобы ничья мысль не повела себя слишком вольно, не выбилась из этого русла, "Асана" и "Александра" автор буквально скрепляет воедино на наших глазах — то устами генерала Базанова, то устами чеченских стариков-просителей: "Асан Сергеич, дай солярка…". И, наконец, завершающим камнем в пирамиду этой аналогии ложится… радиоперехват, совершенный неугомонным генералом-этнографом:
"…В некоторых полевых отрядах слово Асан сейчас на слуху. Асан — это стало модно… Имя вернулось… Не как идол. Не как Бог. А как знак. Как пароль. Или просто как модные позывные… Один боевик передает другому. Как только у них проблема. … Когда надо спешить применить силу, знаете, что передается в радиоэфир… Ага!.. Передается, повторяется очень коротко и по-русски. Асан хочет крови… Асан хочет крови.
В девять ноль-ноль вечера один из отрядов боевиков, скучающих в засаде… небольшой отряд!.. похоже, совсем мелкий!.. Они ежевечерне подают сигнал… позывные… или некий призыв?.. Как знать!
— Второй вечер их слышу. Засек тотчас волну… Одиннадцать и пять.
Он быстро нашел примеченную волну.
— А вот послушайте…
Но сначала свиристящие звуки… Он сделал погромче. Он сделал совсем громко. Сквозь хрипы и прокашливанье эфира донесся голос… Мы ждали… Затем вдруг вполне деловой голос:
— Асан хочет денег… Асан хочет денег… Асан хочет денег…
С чуть слышным акцентом.
Мы разом захохотали. Было слишком неожиданно. Ну, идол! Ну, божество!.. Мы, казалось, разом проснулись. Какой тут сон! И какой, однако, современный идол!"
Казалось бы, дальше никого не надо убеждать, что "Асан" — идол современности — это всего лишь жажда наживы, а всякая война для кого-то мать родна и ведется лишь с целью личного обогащения... Дочитав до этого места, я поверила, что майор Жилин — бог войны, и что он останется жив, так как идолы бессмертны, а золотой телец неистребляем… Да, это циничный подход — однако он был бы воистину актуальным и воистину литературным.
И вдруг — что мы читаем в финале?
Майор Жилин бездарнейшим образом гибнет от пули солдатика, чьей головой весьма ловко торговал, проворачивая едва ли не самую мощную и гениальную из своих операций… Получает смертельную рану и умирает, как простой рядовой, "пушечное мясо". "Крамаренко оторвал взгляд от молчащего мобильника и увидел, что делать уже ничего не надо. Голова Александра Сергеича свесилась… Самому себе на плечо… Майор Жилин умер".
Иными словами, "на выходе" читатели получили очередную назидательную байку о том, что на войне спастись невозможно, что жизни не купишь, что война антигуманна как таковая и всякий ее разжигатель должен задуматься о собственной шкуре… Господи, сколько уже раз мы читали это в разных интерпретациях?! А также получаем мы напоминание о том, что "в гробу карманов нет", всех денег не заработаешь и не украдешь, и что легче верблюду пройти в игольное ушко, нежели богатому в Царствие Небесное…
Меня очень разочаровало с литературной точки зрения очередное повторение библейских истин. Владимир Маканин — большой писатель. Что интересно, люди, живущие на грани закона и успешно обогащающиеся, давно привлекали его — чему пример бойкая спекулянтка книгами Светик, сквозная героиня нескольких повестей 70-80-х годов. Можно было, казалось бы, рассчитывать, что опыт изображения таких непотопляемых героев для писателя продолжится и разовьется в новое… грубо говоря, а-Евангелие. Просто потому, что этот страт — действительно едва ли не ведущий признак нашего времени в нашей стране… "Асан" с первых строк был, представлялось, заявкой на такое эпохальное, сильное, исполненное горечи и цинизма произведение…
А в финале — легкий "пшик" и горечь разочарования: "Не то!". Недоцинизм какой-то.
Мне кажется, после "Асана" как раз-таки пора продолжать и развивать в литературе тему чеченской войны — только уже не боясь условностей.

Елена САФРОНОВА